Смотреть больше слов в «Российских журналистах 1000 ориентирах профессионального мастерства»
Зайцев Борис Константинович [29.1(10.2).1881, Орёл, —22.1.1972, Париж], русский писатель, белоэмигрант. Начал печататься в 1901. Рассказы З., вошедшие ... смотреть
(29.1.1881, Орел 26.1.1972, Париж) прозаик, мемуарист, переводчик. Сын горного инженера, в 1882-94 управляющего рудной конторой на заводах Мальцева в Калужской губернии, с 1898 директора московского завода Ю.Гужона, Детство З. прошло в селе Усты Жиздринского уезда Калужской губернии. В Калуге учился в классической гимназии (1892-94), в 1898 окончил реальное училище и поступил в Московское техническое училище, но первокурсником отчислен за участие в студенческом забастовочном комитете, В 1899 принят в Петербургский горный институт, в 1902, сдав дополнительные экзамены, перевелся на юридический факультет Московского университета (студент до начала 1907). Как писатель дебютировал 15.7.1901 рассказом-эскизом «В дороге» в московской газете «Курьер». После рассказа «Волки» (1902) Л.Андреев ввел З. в кружок московских неореалистов «Среда». Кумир молодого З. А.Чехов, Стиль ранних рассказов сочетание натуралистического модерна с лирическим преклонением перед тайной мироздания, навеянным чтением пантеистически воспринятого Вл.Соловьева, ощутимо также влияние И.Бунина, с которым З. познакомился в 1902. Период ученичества открытие Данте, интерес к поискам современников {К.Бальмонт, А.Белый, М.Горький, Ф.Сологуб), частые, начиная с 1904, поездки в Италию был подытожен переводами произведений Г.Флобера «Искушение святого Антония» (1907) и «Простое сердце» (1910). В первой книге З. «Рассказы» (СПб., 1906) отразились юношеские увлечения писателя, но З.Гиппиус сумела выделить главное: «Читая Зайцева грустишь, но ждешь... Язык простой и круглый.. действительно живописный, иногда очень яркий. Так видел бы природу современный Тургенев... Тургенев без романтизма... и ...без тенденции». Соединение «натурализма» и «символизма» у З. зафиксировал Белый.Г.Чулков ввел З. в 1904 в петербургский журнал «Вопросы жизни». В 1904-8 З. познакомился с Д.Мережковским, А.Блоком, Н.Бердяевым, А.Ремизовым и др., бывал на «Башне» Вяч.Иванова. С 1907 редактор литературно-художественных альманахов издательства «Шиповник». 2.4.1912 обвенчался в Москве с дочерью археолога и нумизмата А. Орешникова Верой Алексеевной Смирновой. Сборники: «Рассказы» (СПб. 1909), «Рассказы» (СПб., 1911), «Усадьба Ланиных» (М* 1914), «Земная печаль» (М., 1916), «Путники» (М., 19 1 9) составили собрание сочинений, начавшее печататься с 1916 в московском кооперативном «Книгоиздательстве писателей». Написанное за это время получило по преимуществу положительные отзывы Блока, В.Брюсова, Чулкова, Ю.АНхенвальда, В.Гофмана, К.Чуковского и др.И.Одоевцева еще в Петербурге слышала от Гумилева и от Г.Иванова, что «в кругу «аполлоновцев», так строго и пристрастно судивших писателей-москвичей, Бориса Зайцева ценили и уважали...». Исключение составил роман «Дальний край» (1913, отд. изд. М., 1915), в котором ценность любви двух молодых людей и обращение к вере бежавшего в Италию русского террориста ставились выше революционных народнических заветов 1905, что вызывало неприязнь левого крыла критики. Драматургические опыты З. (пьеса «Усадьба Ланиных», пост. в 1914 в театре Корша) в дальнейшем не получили развития. С 1913 З. по совету своего друга П.Муратова принялся за перевод ритмизованной прозой дантовского «Ада» (Париж, 1961), к которому возвращался в разные и, как правило, тяжелые периоды жизни. В начале 1910-х З. переживал творческий кризис. Ранние удачи (рассказы «Миф», 1906; «Священник Кронид», 1905; повесть «Аграфена», 1909) сменились вещами неровными (рассказы «Смерть», 1911; «Актерское счастье», 1913; повесть «Кассандра», 1915). Переломными стали повести «Путники» (1916, опубл. в 1919), «Голубая звезда» (1916, опубл. в 1918), твердые по почерку, но полные лирического напряжения. Обе завершены в Притыкино (имение отца на Оке в Каширском уезде Тульской губернии) и посвящены своего рода «лишним людям», которые, словно отстав от течения жизни и ощутив некую внутреннюю тишину, застывают на перепутье, распознают рождение в себе чего-то крайне важного, но до конца не понятого и потому соотнесенного с внешним, льющими печаль звездами. «Голубая звезда» самое тургеневское произведение З. Летом 1916 З. был мобилизован, поступил в московское Александровское военное училище, выпустил брошюру «Беседа о войне» (М* 1917). Трагически пережил гибель 27.2.1917 в Петрограде племянника Ю.Буйневича, офицера Измайловского гвардейского полка; посвятил ему стихотворение в прозе «Призраки». Летом 1917 произведен в офицеры, но из-за воспаления легких в боях не участвовал. Большевистский переворот встретил в Притыкино, откуда время от времени наезжал в Москву. 19.1.1919 скончался отец писателя, в ночь на 1 октября был арестован и по обвинению в контрреволюционном заговоре расстрелян пасынок З. А.Смирнов. Еще в декабре 1917 в однодневной газете Клуба московских писателей «Слову свобода» в заявлении «Гнет душит свободное слово» и в открытом письме А.Луначарскому (Народоправство, 1917, № 17) З. заявил о неприятии большевизма. В апреле 1918 принял участие в основании «самодельной гуманитарной студии» «Studio Italiano», работал в 1921 в кооперативной «Книжной лавке писателей», куда его устроил М.Осоргин. Тогда же избран председателем московского отделения Всероссийского союза писателей; 21 июля вошел во Всероссийский комитет помощи голодающим, арестован 2 6 августа вместе с другими его членами, но вскоре отпущен. Впечатления послереволюционных лет переданы З. в рассказах, вошедших в книгу «Улица Св.Николая: Рассказы, 1918-1922», а также в позднейшем рассказе «Последнее путешествие» (1926). «Улица Св.Николая» своеобразная поэма в прозе, ритмы которой указывают на притягательность для З. «московской» прозы Белого, Почти в библейских интонациях в ней повествуется о превращении в мираж былого великолепия Вавилона-Арбата и необходимости преодоления этой утраты в христианском смирении и любви. Весной 1922 З. заболел сыпным тифом, после чего получил при содействии Л,Каменева (с которым учился в университете) и А.Луначарского визу на выезд за границу для поправки здоровья и 8.6.1922 уехал вместе с семьей в Германию. Эмигрантские годы никогда не были легкими для З., но о выборе своем он не жалел: «Живя вне Родины, я могу вольно писать о том, что люблю в ней о своеобразном складе русской жизни..., русских святых, монастырях, о замечательных писателях России». До конца жизни он не шел ни на какие компромиссы с советской властью, в результате чего в 19444 8 окончательно расстроились его отношения с Бердяевым, ав 1947 произошла размолвка с Буниным. По словам З.Шаховской, «победа СССР в 1945 году была для Зайцева не русской победой, т.к. не могла послужить возрождению России и освобождению ее народа, и всякое заигрывание или кокетничанье с советскими властями было дня него неприемлемо». Ранее неприятие большевизма и присущего ему богоборчества определило оценку творчества Блока и Горького в мемуарных очерках З. («Побежденный», 1925: «Максим Горький (К юбилею)», 1932) и отказ в 1930-е во встрече А.Толстому. В то же время отъезд на Запад не озлобил З., привел к укреплению веры. Православное мировидение позволило З. в эмиграции по-новому открыть для себя духовный фундамент русской культуры и распознать, как писал Ю.Терапиано, «русскую всемирность тех дореволюционных лет, когда наши... писатели умели ощущать весь мир своей родиной». Круг общения З. в годы изгнания М.Алданов, Бунин, Н.Берберова и В.Ходасевич, Муратов, Осоргин, Ремизов, Н.Тэффи и др., а также о.Г.Спасский, архимандрит Киприан (Керн). Полагая, что Россия там, где Христос, он сердцем почувствовал родину, побывав в апреле-мае 1927 на Афоне, и в июле-сентябре 1935 на Валааме (тогда Финляндия). Летом 1922 Зайцевы жили в курортном местечке Мисдрой близ Штеттина, с сентября в Берлине, где писатель находился в гуще литературной жизни, регулярно посещал «Клуб писателей» и кафе «Ландграф». В марте 1923 З. был избран вице-председателем Союза русских писателей и журналистов; параллельно сотрудничал в берлинской газете «Дни», пражском журнале «Воля России». Лето 1923 семья З. провела в приморском поселке Преров-Остзеебад вместе с Бердяевыми, Ходасевичем и Берберовой, семьей С.Франка, Муратовым. В 1922-23 З.Гржебин, давний зайцевский знакомый, «в виде почетного исключения» выпустил в Берлине 7-томное собрание сочинений З., где впервые была опубликована книга лирических очерков «Италия», В сентябре-декабре 1923 З. посетил по приглашению итальянского слависта Э.Ло Гатто Италию, читал лекции в римском Институте Восточной Европы, В 1920-30-е З. один из наиболее уважаемых писателей «старшего» поколения эмиграции. Часто бывал в литературных салонах Фондаминских и Цетлиных, являлся почетным членом основанного в 1927 Мережковским и Гиппиус литературно-философского общества «Зеленая лампа». Начиная с 14-й тетради печатался в журнале «Современные записки», а также работал в газете «Последние новости», но из-за финансовых разногласий перешел осенью 1927в более консервативное «Возрождение» (до 1940 ок. 200 публикаций). С октября 1925 редактировал журнал «Перезвоны». Как праздник эмиграции был отмечен 12.12,1926 25-летний юбилей творческой деятельности З. (его речь опубл.: ПН, 14.12.1926), 30.9.1928 З. на белградском съезде русских ученых и писателей эмиграции получил (подобно Гиппиус и А.Куприну) из рук высоко им чтимого «королярыцаря» Югославии Александра Орден Св.Саввы (покровителя искусств) 2-й степени. Летом 1925 в имении профессора В.Ельяшевича на юге Франции завершил беллетризованное житие «Преподобный Сергий Радонежский» (Париж, 1925), работал над автобиографическим рассказом «Алексей Божий человек» (1925) и очерком о Блоке; на обратном пути впервые побывал у Буниных. Преподобный Сергий для З. воплощение того типа русской святости, который особо дорог живущим в кровавые «времена татарщины», тем, кто в «пленении» приходит к чувству покаяния (сочувственные отзывы Н.Лосского в журнале «Путь», 1926, № 2 и Гиппиус в «Современных записках», 1925, № 25). Этапным произведением стал для З. роман «Золотой узор» (СЗ, 1923-25, № 15-19, 2224; отд. изд. Прага, 1926), начатый в Берлине. Роман (написанная от первого лица история жизни молодой женщины с ее детства на рубеже столетий до отъезда с мужем в эмиграцию) распадается на две неравноценные части. Первая посвящена дореволюционной эпохе и достаточно аморфна, является ухудшенным вариантом повествовательных ходов из «Голубой звезды». Вторая лирический монолог, разреженный риторическими вопросами, чередованием абзацев разной длины, пейзажным декоративизмом. Контраст между двумя частями привел к особой экспрессивности последних глав об «окаянных днях» 1917-22. Покинув Россию, Наталия в тишине знаменитой часовни начинает понимать смысл слов Христа, сказанных по преданию на этом месте апостолу Павлу, поначалу бежавшему из нероновского Рима: «Quo vadis?». В совокупности сильных и слабых сторон «Золотой узор» свидетельствовал о завершении тургеневского этапа его творческой биографии. Облик дома, в котором З. поселился в мае 1926, воссоздан в единственном романе 3* полностью охватывающем жизнь эмиграции, «Дом Пасси» (Берлин, 1935). Памяти матери, умершей 20.7.1927 в Москве, З. посвятил книгу рассказов «Странное путешествие» (Париж, 1927). Эмоциональным откликом на это событие явилась повесть «Анна», написанная в жесткой, не характерной для З. манере (СЗ, 1928, № 36-37; 1929, № 38; отд. изд. Париж, 1929), где описывается гибель в России молодой сельской женщины. В 1928 в Париже вышла посвященная митрополиту Евлогию (Георгиевскому) книга очерков «Афон». Начиная с ноября 1929 З. присутствовал на вечерах русско-французского общества, в работе которого приняли участие многие французские писатели и философы (Ж.Бернанос, П.Валери, А.Мальро, Ж.Маритен, П.Фор и др.). Многократные попытки описать тайну русской святости (книга очерков «Валаам». Таллинн, 1936) сказались также на обращении З. к беллетризованной биографии, в жанре которой написаны книги «Жизнь Тургенева» (Париж, 1932), «Жуковский» (Париж, 1951), «Чехов» (НьюЙорк, 1954), эссе «Жизнь с Гоголем» (СЗ, 1935, № 59), «Тютчев жизнь и судьба (К 75-летию кончины)» (Возрождение, 1949, № 1). Увидев в Тургеневе своего «спутника», З. неосознанно написал книгу не в меньшей степени автобиографическую, чем биографическую. По эротичности натуры, рассуждает З., Тургенев исконно русский писатель: любовь для него не «гастрономия», как у современных ему французских прозаиков, а подобие мистического просвета. Но т.к. этому «дионисизму» не суждено было перерасти в веру, то отношение Тургенева к любви двойственное, это и источник чистого вдохновения, изящества, и страх небытия. Общий замысел З. в биографических сочинениях показать «двойную» судьбу писателей: путь художника, с одной стороны, и отражение в его «жизни сердца» раздумий о преодолении смерти с другой. Намерение увидеть в Тургеневе и, в особенности, Чехове писателей «подземно» религиозных определяется виденьем духовной целостности русской культуры. В 1941-42 З. вернулся к переводу «Ада». Пережил бомбардировки Бианкура (пригорода Парижа, где некоторое время жил). Весной 1949 путешествовал по Италии (последняя встреча с Вяч,Ивановым). Сотрудничал в журналах «Грани», «Вестник РСХД», «Мосты», «Новый журнал», газетах «Русская мысль», «Новое русское слово» и др. 2.2.1957 В.А.Зайцеву разбил паралич, в течение 8 лет З. самоотверженно ухаживал за женой. 11.2.1960 скончался духовник З. архимандрит Киприан (Керн). З. пережил практически всех своих современников. В 1971 прошло торжественное празднование 90-летнего юбилея З., «последнего лебедя Серебряного века». Множеству близких З. сказал последнее «прости» в виде некрологов и мемуарных очерков, которые стали появляться еще в 1920-х. Они были собраны и переработаны в книгах «Москва» (Париж, 1939), «Далекое» (Вашингтон, 1965), «Мои современники» (Лондон, 1988), где даются портреты Белого, Бальмонта, Вяч.Иванова, Бердяева, Д.Мережковского, А.Бенуа, Муратова, Айхенвальда, К.Мочульского и др. В 1965 З. опубликовал один из лучших рассказов «Река времен» (НЖ, № 78), навеянный чеховским «Архиереем»; прототип архимандрита Андроника в нем архимандрит Киприан (Керн). В 1969 написал открытое письмо в поддержку А.Солженицына (Вест. РСХД, № 94). Скончался в кругу семьи своей дочери. Отпет в соборе Св.Александра Невского (в котором отпевали Тургенева), погребен на русском кладбище в Сент-Женевьевде-Буа. Итоговым и наиболее художественно совершенным произведением З. стала посвященная жене тетралогия «Путешествие Глеба»: «Заря» (1934-36, опубл. в 1937), «Тишина» (1938-39, опубл. в 1948), «Юность» (194044, опубл. в 1950) и «Древо жизни» (1953). Ее жанр элегический и автобиографический роман, тема становление художника, готовящегося к открытию своего «града Китежа» ушедшей навсегда России в изгнании. Глеб учится восприятию жизни у древних русских святых, князей-страстотерпцев Бориса и Глеба, эмоциональный стержень повествования христианская устремленность к вечности. По замыслу З. взросление Глеба перекликается с евангельской притчей о росте древа веры из «зерна горчичного». В маршруте своего путешествия он открывает смысл одновременно и индивидуальный, и общий тот взгляд на мир, который Вяч.Иванов назвал «реалистическим символизмом». «Житийное» изображение главного персонажа и эпохи как преимущественно фона резко отличает тетралогию З. от «Жизни Арсеньева» Бунина книги, под впечатлением которой роман, повидимому, был задуман. Творчество З. примиряло по-своему трактуемые натурализм и символизм Флобера с Тургеневым, Чехова с Буниным, «прозу» с «поэзией». Тем самым он откликнулся на потребность символизма в «обращении к канону» (А.Блок), которым для него стало как бы очищенное от субъективизма лирическое переживание собственной биографии, возвышенной до духовного чувствования единой людской участи.... смотреть
Зайцев Борис Константинович - талантливый писатель. Родился 29 января 1881 г. в городе Орле, в дворянской семье, происходящей от татарского рода с примесью польской крови. Детство Зайцев провел в имении под Калугой, в атмосфере приволья и семейной ласки. Одно из главных влияний детства - постоянное общение с природой и охота. Учился в калужском реальном училище; в 1898 г. поступил в Императорское техническое училище в Москве, но в 1899 г. был оттуда исключен за участие в беспорядках; был студентом горного института; стремясь в университет, сдал в 1902 г. экзамен по древним языкам и поступил на юридический факультет Московского университета, но курса на кончил. Этот период студенческой жизни Зайцев сам характеризует как "время метаний - пока не определилась деятельность литературная в 1905 - 1906 гг.". Первые литературные опыты относятся к возрасту 16 - 17 лет. Рассказ "В дороге" появился в "Курьере" в 1901 г. Затем Зайцев печатался в газетах: "Курьер", "Утро России" и "Речь" и в журналах: "Правда", "Новый Путь", "Вопросы жизни", "Золотое Руно", "Перевал", "Русская Мысль", "Современный мир", "Вестник Европы", "Новый журнал для всех", "Новая жизнь", в альманахах "Шиповника" и "Земли". Первая книжка рассказов вышла в 1906 г., вторая в 1909 г., третья - в 1911 г. (все в Санкт-Петербурге). В 1913 г. вышел роман Зайцева "Дальний край". Зайцев - один из наиболее даровитых и своеобразных писателей, выступивших в первые годы ХХ века. Это - типичный представитель новейшей, так называемой "молодой" литературы. В нем отразились все ее особенности и ее главнейшие искания в области как идей, так и формы. Ему в большой мере присуща свойственная молодой литературе склонность к философствованию - к уяснению жизни в свете моральных проблем. Его интересует не конкретная видимость вещей, не их внешний облик, а внутренняя сущность; их отношение к коренным вопросам бытия и их взаимная связь. Отсюда недовольство старыми художественными формами - бытовым реализмом, искание новых, более соответствующих содержанию. Содержание творчества Зайцева - человеческая душа как часть космоса и его отражение.Наиболее подходящими приемами, на первых порах, ему представлялись отчасти так называемый "импрессионизм", отчасти символизм, а затем в нем все более и более проявляется тяготение к новому - углубленному и утонченному - реализму. Зайцев - большой субъективист, но его экспансивность не производит впечатления грубой откровенности: напротив, она придает его творчеству отпечаток интимного благородства. Лиризм является основной чертой его рассказов. Среди них нет ни одного, который не был бы типично зайцевским. Вопрос о смысле жизни и связанные с ним мятежные, болезненные настроения отразились в психологии Зайцева весьма сложно. Они столкнулись с его духовной организацией, совсем не склонной к бурям и не страдающей диссонансами, с его душой светлой, по-чеховски мирной и созерцательной, покорно принимающей жизнь. Современность отравила Зайцева своим ядом, но теоретически он остался убежденным и последовательным защитником жизни. Этим объясняется и та двойственность, которая присуща зайцевским героям. Все они - за "жизнь" и считают, что человеку-"светочу" не дано право тушить себя, пока его не потушат; но жить, устраивать свою жизнь, они не умеют. В них слаб пульс жизни. Герои Зайцева - такие же пассивные созерцатели, как и чеховские хмурые люди; но у них нет присущей интеллигенту оторванности от космоса; они не чувствуют себя среди природы одинокими. В рассказах 3-го сборника: "Мгла", "Тихие зори", "Священник Конид", "Миф" эта связь человека с миром так сильна, что они кажутся слитыми: человек как будто не выделился из космоса. Космос вообще господствует у Зайцева над индивидуальным началом и заглушает его даже в позднейших рассказах, например, в "Вечернем часе". Отстрадавшая, покончившая с личными вопросами героиня говорит: "Что бы то ни было, я вижу. Я ощущаю даже радость жизни, - она все больше заключается для меня в клочке синего неба, в фиалке, глазах влюбленной девушки, белой пене моря, смехе ребенка..." Современный кризис индивидуализма почти не задел Зайцева: не было к этому склонности в его натуре. К своему художническому оптимизму он пришел не сразу. В ранних рассказах, например, в "Сестре" и "Гостье", герои испытывают тревожное чувство перед вопросами бытия. Полнее и ярче всего оптимизм Зайцева выразился в "Аграфене", потому что ему пришлось иметь дела с символами, а не с живыми людьми. В этой повести о человеческой, в частности - женской жизни, по задачам, есть общее с "Жизнью человека" Андреева , но по настроению они резко различаются. Сопоставление этих двух произведений, в одинаковой степени схематичных, может показать, как далеко разошелся Зайцев с отрицателями жизни в роде Андреева, Ремизова или Арцыбашева . Несмотря на свою отвлеченность, "Аграфена" с чрезвычайной убедительностью раскрывает проблему жизни. В резиньяции Аграфены, прожившей бурную жизнь, не уклонявшейся ни от радости, ни от страдания, нет ничего искусственного: она кончает полным просветлением и приятелем мира. В красивом рассказе "Спокойствие" и в большом романе "Дальний край" оптимизм Зайцева носит несколько половинчатый характер: с одной стороны, герои утверждают, что "жизнь прекрасна", и в ней "бесповоротно побеждает кто-то близкий и родной", с другой - они так хилы и неустойчивы, что в крайнем случае - "если очень прихлопнет", всегда готовы и "на попятный". Будучи новатором, Зайцев вместе с тем - одно из тех звеньев, которые связывают литературу прошлого с литературой будущего. Зайцев роднит со старой литературой, прежде всего, его идеализм и прочный моральный фундамент. В его героях очень сильно чувство долга. Они не свободны; они чувствуют себя в мире исполнителями высшей воли. "Драмы есть, ужасы - да, но живем мы во имя прекрасного...". "Жизнь есть жизнь - борьба за свет, культуру, правду. Не себе одному принадлежит человек". Мысль, выраженная в последних словах, является у Зайцева центральной. Роднит его со старой литературой и яркая в его творчестве русская стихия. В его произведениях все подлинно русское - и природа, и человек. Природа, как у Чехова - типично русский пейзаж: широкая равнина, бесконечная даль, необозримый простор, с обычным преобладанием элегических, матовых красок, располагающих к самосозерцанию, самоуглублению - в духе картин Левитана . Русский человек у Зайцева обозначился не сразу, как и человек вообще; но уже в "Спокойствии" Константин Андреевич является типичным русским помещиком - скитальцем, потомком лишних людей Тургенева . Герой "Изгнания" - конкретный русский человек, с налетом толстовства, большими моральными запросами и внутренней готовностью к "уходу". Зайцев - один из немногих молодых писателей, избежавший влияния Достоевского . Все литературные влияния распределились в нем равномерно, с некоторым преобладанием толстовского и тургеневского. Ближайшим и, по-видимому, очень любимым учителем Зайцева был Чехов, с которым у него много общего и в натуре, и в таланте. Талант Зайцева не отличается такой законченностью и устойчивостью, как у Чехова, но зато нежнее и тоньше. Зайцев - тоже миниатюрист, но внесший много нового в миниатюру. Он умеет сосредоточить внимание читателя на той именно стороне предмета, которая ему особенно нужна. Лучшие образцы таких волнующих миниатюр помещены в 3 томе. В каждом из очерков: "Заря", "Смерть", "Жемчуг", представлен какой-нибудь жизненный эпизод на широком фоне авторских чувств и мыслей о жизни. В способности подходить к предмету непосредственно и сразу захватывать кроется обаяние зайцевской манеры, которая, несмотря на усиленное тяготение Зайцева к реализму, остается импрессионистско-лирической даже в большом романе "Дальний край". Отдельные картины этого романа свежи и поэтичны и вполне могли бы рассматриваться как самостоятельные произведения (например, все итальянские эпизоды). Но в целом роман не отличается полнотой, стройностью и широтой захвата. Кроме рассказов и романа, у Зайцева есть несколько пьес, не особенно удачных, но характерных для него: "Верность", "Любовь", "Усадьба Лариных". Последняя напоминает отчасти "Чайку" Чехова, отчасти тургеневский "Месяц в деревне". - Ср. Ю. Айхенвальд "Сил. рус. пис." (т. III); А. Горнфельд "Книги и люди"; Е. Колтоновская "Новая жизнь". Е. Колтоновская.<br>... смотреть
29.01/10.02.1881 - 28.01.1972), русский писатель. Родился в Орле, в дворянской семье. Страдания и потрясения революционных лет приводят Зайцева к осознанному принятию православной веры и к Церкви, верным чадом которой он остается до конца дней. С этого времени в его творчестве, по собственным словам писателя, "хаосу, крови и безобразию" будут противостоять "гармония и свет Евангелия, Церкви". Православное мировоззрение автора отразилось уже в рассказах 1918-21 ("Душа", "Белый свет", "Уединение"), где Зайцев, расценивая революцию как закономерное возмездие за "распущенность, беззаботность... и маловерие", не впадает в озлобленность или ненависть, но призывает современника-интеллигента к покаянию, любви, кротости и милосердию. Рассказ "Улица св. Николая" - образная хроника исторической жизни России начала века, редкая по точности и глубине осмысления событий; кроткий старичок-возница Миколка (не сам ли Николай Чудотворец?), спокойно погоняющий лошаденку по Арбату, крестящийся на церкви, вывезет страну, как верится автору, из самых тяжких исторических испытаний. Главнейший мотив, проходящий сквозь все творчество Зайцева, - мотив смирения, понимаемого в христианском смысле, как мужественное принятие всего, посылаемого Богом. Благодаря страданиям и потрясениям революции, как писал сам Зайцев, он открыл для себя неведомый прежде материк - "Россию Святой Руси". В эмиграции, вдали от родины, тема Святой Руси становится главной в творчестве художника. В 1925 вышла в свет книга Зайцева "Преподобный Сергий Радонежский". Монашеский подвиг Сергия, возродившего духовную силу Руси в годы ордынского ига, ободрял русских эмигрантов, вдохновлял на созидательную работу. Книга открывала характер русской православной духовности. Устоявшемуся представлению, что все русское - "гримаса, истерия и юродство, достоевщина", Зайцев противополагал духовную трезвенность Сергия - пример "ясности, света прозрачного и ровного", любимейшего самим русским народом. "Россия Святой Руси" воссоздается Зайцевым во множестве очерков и заметок 1920-60-х - об Оптиной пустыни и ее старцах, о святых Серафиме Саровском, Иоанне Кронштадтском, патриархе Тихоне, церковных деятелях русской эмиграции, Богословском институте и Сергиевом подворье в Париже, русских монастырях во Франции. В мае 1927 Зайцев совершил паломничество в центр вселенского Православия - на Св. Гору Афон, а в 1935 вместе с женой посетил Валаамский монастырь, принадлежавший тогда Финляндии. Итогом этих поездок явились книги очерков "Афон" (1928) и "Валаам" (1936), ставших лучшими описаниями этих святых мест в литературе XX столетия. Зайцев дает читателю возможность почувствовать мир православного монашества, пережить вместе с автором минуты тихого созерцания. Щемящим чувством родины проникнуты картины уникального оазиса русской духовности, образы приветливых иноков и молитвенников-старцев. В романе "Дом в Пасси" (1935) воссоздана жизнь русской эмиграции во Франции. Драматические судьбы русских изгнанников, выходцев из различных слоев общества, объединяет мотив "просветляющего страдания". Центральный персонаж романа - монах Мельхиседек, подвизающийся в миру. Он воплощает православный взгляд на мир, на происходящие вокруг события, на проблему зла и страдания: "Последние тайны справедливости Божьей, зла, судеб мира для нас закрыты. Скажем лишь так: любим Бога и верим, плохо Он не устроит". А.М. Любомудров... смотреть
За́йцев Борис Константинович (1881, Орёл 1972, Париж), писатель, критик, переводчик. Сын директора (с 1898) Московского металлического завода Гужона,... смотреть
З́́АЙЦЕВ Борис Константинович (1881—1972), рус. писатель. С 1922 в эмиграции. К 125-летию со дня рождения Л. (1939) написал статью о его творчсстве. Ан... смотреть
(1881 — 1972) Русский писатель. С 1922 года жил и работал в эмиграции. Основными произведениями творческого наследия Б. Зайцева являются книги рассказ... смотреть
Зайцев, Борис Константинович (1881-1972) — писательПериодические издания:• Золотое Руно, 1906-1908Произведения:• Зайцев Б. Миф: [Рассказ; то же на фра... смотреть
ЗАЙЦЕВ Борис Константинович (1881-1972) - русский писатель. Чувство мистического единения человеческого и природного миров в рассказах и повестях, отмеченных импрессионистичностью ("Аграфена", 1908; "Голубая звезда", 1918); в романе "Дальний край" (1913) искания интеллигенции на фоне Революции 1905-07. С 1922 в эмиграции. Книга воспоминаний "Москва" (1939), художественные биографии русских писателей, "житийные портреты" (в т. ч. "Преподобный Сергий Радонежский", 1925).<br>... смотреть
ЗА́ЙЦЕВ Борис Константинович (18811972), русский писатель. С 1922 в эмиграции. Кн. рассказов «Тихие зори» (1906), «Рассказы» (1909), «Земная печаль» (... смотреть
Зайцев Борис Константинович (1881-1972) - писатель, знакомый А. П. Чехова. На момент знакомства с А. П. (1899 г.) - студент Московского высшего технического училища, исключенный оттуда за участие в студенческом движении. Автор мемуаров о Чехове.... смотреть
ЗАЙЦЕВ Борис Константинович (1881-1972), русский писатель. Чувство мистического единения человеческого и природного миров в рассказах и повестях, отмеченных импрессионистичностью ("Аграфена", 1908; "Голубая звезда", 1918); в романе "Дальний край" (1913) искания интеллигенции на фоне Революции 1905-07. С 1922 в эмиграции. Книга воспоминаний "Москва" (1939), художественные биографии русских писателей, "житийные портреты" (в т. ч. "Преподобный Сергий Радонежский", 1925).... смотреть
ЗАЙЦЕВ Борис Константинович (1881-1972) , русский писатель. Чувство мистического единения человеческого и природного миров в рассказах и повестях, отмеченных импрессионистичностью ("Аграфена", 1908; "Голубая звезда", 1918); в романе "Дальний край" (1913) искания интеллигенции на фоне Революции 1905-07. С 1922 в эмиграции. Книга воспоминаний "Москва" (1939), художественные биографии русских писателей, "житийные портреты" (в т. ч. "Преподобный Сергий Радонежский", 1925).... смотреть
писатель. Родился 29 января 1881 г. в городе Орле, в дворянской семье, происходящей от татарского рода с примесью польской крови. Детство Зайцев провел в имении под Калугой, в атмосфере приволья и семейной ласки. Одно из главных влияний детства - постоянное общение с природой и охота. Учился в калужском реальном училище; в 1898 г. поступил в Императорское техническое училище в Москве, но в 1899 г. был оттуда исключен за участие в беспорядках; был студентом горного института; стремясь в университет, сдал в 1902 г. экзамен по древним языкам и поступил на юридический факультет Московского университета, но курса на кончил. Этот период студенческой жизни Зайцев сам характеризует как *время метаний - пока не определилась деятельность литературная в 1905 - 1906 гг.*. Первые литературные опыты относятся к возрасту 16 - 17 лет. Рассказ *В дороге* появился в *Курьере* в 1901 г. Затем Зайцев печатался в газетах: *Курьер*, *Утро России* и *Речь* и в журналах: *Правда*, *Новый Путь*, *Вопросы жизни*, *Золотое Руно*, *Перевал*, *Русская Мысль*, *Современный мир*, *Вестник Европы*, *Новый журнал для всех*, *Новая жизнь*, в альманахах *Шиповника* и *Земли*. Первая книжка рассказов вышла в 1906 г., вторая в 1909 г., третья - в 1911 г. (все в Санкт-Петербурге). В 1913 г. вышел роман Зайцева *Дальний край*. Зайцев - один из наиболее даровитых и своеобразных писателей, выступивших в первые годы ХХ века. Это - типичный представитель новейшей, так называемой *молодой* литературы. В нем отразились все ее особенности и ее главнейшие искания в области как идей, так и формы. Ему в большой мере присуща свойственная молодой литературе склонность к философствованию - к уяснению жизни в свете моральных проблем. Его интересует не конкретная видимость вещей, не их внешний облик, а внутренняя сущность; их отношение к коренным вопросам бытия и их взаимная связь. Отсюда недовольство старыми художественными формами - бытовым реализмом, искание новых, более соответствующих содержанию. Содержание творчества Зайцева - человеческая душа как часть космоса и его отражение. Наиболее подходящими приемами, на первых порах, ему представлялись отчасти так называемый *импрессионизм*, отчасти символизм, а затем в нем все более и более проявляется тяготение к новому - углубленному и утонченному - реализму. Зайцев - большой субъективист, но его экспансивность не производит впечатления грубой откровенности: напротив, она придает его творчеству отпечаток интимного благородства. Лиризм является основной чертой его рассказов. Среди них нет ни одного, который не был бы типично зайцевским. Вопрос о смысле жизни и связанные с ним мятежные, болезненные настроения отразились в психологии Зайцева весьма сложно. Они столкнулись с его духовной организацией, совсем не склонной к бурям и не страдающей диссонансами, с его душой светлой, по-чеховски мирной и созерцательной, покорно принимающей жизнь. Современность отравила Зайцева своим ядом, но теоретически он остался убежденным и последовательным защитником жизни. Этим объясняется и та двойственность, которая присуща зайцевским героям. Все они - за *жизнь* и считают, что человеку-*светочу* не дано право тушить себя, пока его не потушат; но жить, устраивать свою жизнь, они не умеют. В них слаб пульс жизни. Герои Зайцева - такие же пассивные созерцатели, как и чеховские хмурые люди; но у них нет присущей интеллигенту оторванности от космоса; они не чувствуют себя среди природы одинокими. В рассказах 3-го сборника: *Мгла*, *Тихие зори*, *Священник Конид*, *Миф* эта связь человека с миром так сильна, что они кажутся слитыми: человек как будто не выделился из космоса. Космос вообще господствует у Зайцева над индивидуальным началом и заглушает его даже в позднейших рассказах, например, в *Вечернем часе*. Отстрадавшая, покончившая с личными вопросами героиня говорит: *Что бы то ни было, я вижу. Я ощущаю даже радость жизни, - она все больше заключается для меня в клочке синего неба, в фиалке, глазах влюбленной девушки, белой пене моря, смехе ребенка...* Современный кризис индивидуализма почти не задел Зайцева: не было к этому склонности в его натуре. К своему художническому оптимизму он пришел не сразу. В ранних рассказах, например, в *Сестре* и *Гостье*, герои испытывают тревожное чувство перед вопросами бытия. Полнее и ярче всего оптимизм Зайцева выразился в *Аграфене*, потому что ему пришлось иметь дела с символами, а не с живыми людьми. В этой повести о человеческой, в частности - женской жизни, по задачам, есть общее с *Жизнью человека* Андреева , но по настроению они резко различаются. Сопоставление этих двух произведений, в одинаковой степени схематичных, может показать, как далеко разошелся Зайцев с отрицателями жизни в роде Андреева, Ремизова или Арцыбашева . Несмотря на свою отвлеченность, *Аграфена* с чрезвычайной убедительностью раскрывает проблему жизни. В резиньяции Аграфены, прожившей бурную жизнь, не уклонявшейся ни от радости, ни от страдания, нет ничего искусственного: она кончает полным просветлением и приятелем мира. В красивом рассказе *Спокойствие* и в большом романе *Дальний край* оптимизм Зайцева носит несколько половинчатый характер: с одной стороны, герои утверждают, что *жизнь прекрасна*, и в ней *бесповоротно побеждает кто-то близкий и родной*, с другой - они так хилы и неустойчивы, что в крайнем случае - *если очень прихлопнет*, всегда готовы и *на попятный*. Будучи новатором, Зайцев вместе с тем - одно из тех звеньев, которые связывают литературу прошлого с литературой будущего. Зайцев роднит со старой литературой, прежде всего, его идеализм и прочный моральный фундамент. В его героях очень сильно чувство долга. Они не свободны; они чувствуют себя в мире исполнителями высшей воли. *Драмы есть, ужасы - да, но живем мы во имя прекрасного...*. *Жизнь есть жизнь - борьба за свет, культуру, правду. Не себе одному принадлежит человек*. Мысль, выраженная в последних словах, является у Зайцева центральной. Роднит его со старой литературой и яркая в его творчестве русская стихия. В его произведениях все подлинно русское - и природа, и человек. Природа, как у Чехова - типично русский пейзаж: широкая равнина, бесконечная даль, необозримый простор, с обычным преобладанием элегических, матовых красок, располагающих к самосозерцанию, самоуглублению - в духе картин Левитана . Русский человек у Зайцева обозначился не сразу, как и человек вообще; но уже в *Спокойствии* Константин Андреевич является типичным русским помещиком - скитальцем, потомком лишних людей Тургенева . Герой *Изгнания* - конкретный русский человек, с налетом толстовства, большими моральными запросами и внутренней готовностью к *уходу*. Зайцев - один из немногих молодых писателей, избежавший влияния Достоевского . Все литературные влияния распределились в нем равномерно, с некоторым преобладанием толстовского и тургеневского. Ближайшим и, по-видимому, очень любимым учителем Зайцева был Чехов, с которым у него много общего и в натуре, и в таланте. Талант Зайцева не отличается такой законченностью и устойчивостью, как у Чехова, но зато нежнее и тоньше. Зайцев - тоже миниатюрист, но внесший много нового в миниатюру. Он умеет сосредоточить внимание читателя на той именно стороне предмета, которая ему особенно нужна. Лучшие образцы таких волнующих миниатюр помещены в 3 томе. В каждом из очерков: *Заря*, *Смерть*, *Жемчуг*, представлен какой-нибудь жизненный эпизод на широком фоне авторских чувств и мыслей о жизни. В способности подходить к предмету непосредственно и сразу захватывать кроется обаяние зайцевской манеры, которая, несмотря на усиленное тяготение Зайцева к реализму, остается импрессионистско-лирической даже в большом романе *Дальний край*. Отдельные картины этого романа свежи и поэтичны и вполне могли бы рассматриваться как самостоятельные произведения (например, все итальянские эпизоды). Но в целом роман не отличается полнотой, стройностью и широтой захвата. Кроме рассказов и романа, у Зайцева есть несколько пьес, не особенно удачных, но характерных для него: *Верность*, *Любовь*, *Усадьба Лариных*. Последняя напоминает отчасти *Чайку* Чехова, отчасти тургеневский *Месяц в деревне*. - Ср. Ю. Айхенвальд *Сил. рус. пис.* (т. III); А. Горнфельд *Книги и люди*; Е. Колтоновская *Новая жизнь*. Е. Колтоновская. См. также статьи: Иванов-Разумник .... смотреть